Турция обеспокоена превосходством Израиля в воздухе и начала принимать меры
Турцию беспокоит растущее преимущество Израиля в регионе. Власти Турции рассматривают закупку современных систем обороны у союзников по НАТО и других стран до момента, пока отечественный малозаметный истребитель KAAN не будет готов к серийному производству.
Об этом пишет "Маарив".
Сейчас Турция ведёт переговоры о приобретении 40 истребителей Eurofighter Typhoon, а также американских F-16 и F-35. При этом Анкара близка к заключению соглашения о поставке 12 подержанных Typhoon из Катара и Омана и планирует получить ещё 28 новых самолётов через консорциум Eurofighter. Эти меры направлены на укрепление боеспособности ВВС и снижение уязвимости, выявленной после недавних операций Израиля в Сирии, Иране и Ливане.
Закупка F-35 осложнилась из-за предыдущей покупки Турцией российских систем ПВО С-400, однако власти страны продолжают искать пути для обхода ограничений, рассчитывая на дипломатические возможности и личные контакты президента Эрдогана с американским руководством.
Официальные лица подчёркивают, что замена F-16 потребует многих лет, что делает временные закупки современных самолётов особенно актуальными. Анкара стремится сохранить баланс в регионе и не отставать от Израиля и Греции, которые планируют усилить свои ВВС в ближайшие годы.
Ранее "Курсор" сообщал, что Эрдоган формирует опасную альтернативу войне в Израиле.
Прошло около десяти месяцев с момента свержения режима Асада и прихода к власти суннитского правительства во главе с президентом Ахмадом аль-Шара. Сегодня Сирия превращается в арену нового конфликта — уже через инвестиции в восстановление страны.
По мнению эксперта института «Альма» Яакова Лапина, новое «переходное» правительство, которое всё больше приобретает черты постоянного автократического режима, представило своё видение «новой Сирии» в исторической речи аль-Шара на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре.
Президент заявляет о желании «закрыть печальную страницу прошлого» и вновь интегрировать страну в международное сообщество. Однако, как отмечает Лапин, реальная ситуация в регионах отличается от этих деклараций.
Несмотря на умеренные заявления для западной аудитории, аль-Шара формирует армию, частично состоящую из суннитских джихадистских группировок, поддерживаемых Турцией. При этом его силы совершают нападения на меньшинства — друзов и алавитов.
Радикализация прослеживается и в образовательной системе: в социальных сетях появились видео, где преподаватели в школах Дамаска утверждают, что Конституция страны — это Коран, а главная цель — «освобождение мечети Аль-Акса» в Иерусалиме.
Оценочные расходы на восстановление страны колеблются от 250 до 400 миллиардов долларов, хотя по словам аль-Шара они могут достигнуть 900 миллиардов. Экономический потенциал Дамаска ограничен, поэтому успех программы практически полностью зависит от иностранных инвестиций.
Эта ситуация создала новый геополитический «плавильный котёл», в котором региональные и мировые державы соревнуются за влияние через вложения в инфраструктуру, энергетику и финансы — стратегические инструменты закрепления власти в Сирии.
С момента прихода к власти аль-Шара проводит согласованную экономико-дипломатическую кампанию с целью добиться международной легитимности, снять санкции и привлечь капитал для восстановления. В июне 2025 года администрация Трампа частично ослабила ограничения. Кульминацией стала речь аль-Шара в ООН, где он использовал прагматичный язык для инвесторов, избегая религиозной риторики.
Одновременно министр иностранных дел Сирии Асад Шибани совершил исторический визит в Вашингтон, встречаясь с высокопоставленными чиновниками для обсуждения снятия санкций. В Дамаске созданы комитеты по переходному правосудию и расследованию пропавших, однако, по мнению Лапина, они носят формальный характер.
